После того, как я узнаю обо всех этапах работы над скульптурой - от эскиза до отделки, мы приступаем к собственно интервью.

Творческий путь и творческий метод

- Как складывалась Ваша творческая биография? Почему Вы перешли от медали, рельефа к объемной скульптуре?

- В России культура медали была очень развита, особенно до революции. Слава Богу, что всё это сохранилось. В 1985-м или в 1986-м году мы решили возродить это искусство: собрать художников-медальеров и сделать свои выставки-экспозиции. И так увлеклись этой темой, что было собрано около 120-ти московских скульпторов, которые занимались именно медалью. У нас организовался клуб, мы везде выставлялись. Были контакты и с другими художниками из Литвы, из Латвии. А потом произошёл развал Советского Союза, и клуб перестал существовать. Медаль стала никому не нужна, всё это растворилось в никуда. А у меня уже тогда была идея сделать коллекцию работ в круглой скульптуре.

- Что именно Вы хотели сказать, чего не могли реализовать в рельефе?

- В 1988-м году мы поехали в творческую группу в Переславль-Залесский. И там была очень благодатная атмосфера: древний город, 6 монастырей... Правда, мы там были тогда, когда почти все монастыри были полуразрушены. И там я впервые начал делать круглую скульптуру (но и медали продолжал делать). Там я сделал триптих, посвящённый Москве. В центре Георгий Победоносец , а справа и слева два храма. Храм Христа Спасителя - тогда он ещё не был восстановлен, была только идея его восстановить - и ещё было изображение Сухаревской башни. Этот триптих потом был показан на выставке «1000-летие русской культуры» в Манеже в 1988г. Там же была сделана скульптура «Птица и кувшин» и первая моя работа из серии «Священные животные», и вот с этого момента пошло... А чуть позже была задумана первая коллекция, связанная с Ветхим Заветом. Тогда я впервые прочитал Библию.

- Целиком?

- Да. Я читал её целый год. Это было с 1986-го года по 1987-й. Причём случилось очень интересно. Я был знаком с дочерью скульптора П.М. Шимеса. Они христиане, я с ними дружил и как раз тогда впервые спросил: «А что это за книжечка такая, маленькая чёрная?» Она говорит: «Это Библия». Я раскрыл её, стал читать, смотреть. Спросил, можно ли взять почитать и на сколько времени можно? Она ответила, как прочитаешь, так и вернёшь. И тогда я стал её читать. Начал от Книги Бытия и закончил уже Новым Заветом. Я всё время носил её в сумке. Получалось так, что в основном я читал её в метро... Тогда у меня как-то и заложились эти образы, и потом я решил их воплотить в материале.
Первые вещи были не в металле, а в керамике.
Мы тогда работали с моим товарищем Петром Добролюбовым, у его матери в мастерской делали большие заказы. Тогда в Советском Союзе скульпторы делали в основном огромные монументальные работы. Многие делали памятники, но мы никогда не занимались политическими работами.
Первой работой была история архитектурных памятников Москвы и Санкт-Петербурга для филиала Всероссийского общества слепых. Филиал был расположен на улице Куусинена, и там был музей. Мы работали вместе с двумя архитекторами, делали решётку, которая отгораживала музейную экспозицию от общего холла. В ней было сделано 24 медали диаметром 30 сантиметров каждая с изображением архитектурных памятников Москвы и Санкт-Петербурга. Потом была работа для Всероссийского общества слепых в Протопоповском переулке на тему истории письменности.
Затем появился большой заказ для музея войны 1812-го года в Малом Ярославце. Для фасада здания было сделано 4 рельефа. Рельефы огромные, площадью 24 квадратных метра каждый. На одном из них был изображён герб города Малого Ярославца, а на трёх других - фрагменты Бородинской битвы. Всё делали в керамике. Работали сначала в мастерской, потом на комбинате: снимали гипсовые формы, набивали их глиной и получали рельефы. Потом их обжигали в печи. Два года жизни ушло на это.
Конечно, рельефы такой большой площади были разделены на 8 кусков. Варилась специальная стальная рама, и с обратной стороны части рельефа к этой стальной раме прикручивались стальной проволокой. Потом это всё - на грузовик, и устанавливали краном на шестиметровую высоту на фасад здания. Мы ездили туда, курировали развеску. Работники музея были очень благодарны, остались хорошие связи...

- Сейчас даже представить сложно, чтобы для государственного музея делали такую большую работу на заказ, это же очень дорого...

- Да, во времена Советского Союза были заказы от государства, и вообще правительство поддерживало художников: был Союз художников московский, Союз художников РСФСР, Союз художников СССР, были заказы. Конечно, в основном политического характера, поскольку была коммунистическая партия, и большинство этих заказов было связано с политикой. Но тем не менее государство уделяло большое внимание и скульпторам, и художникам в России, выделяло средства на монументальные работы, на декоративные работы. Этому придавалось большое значение.

- Такого уже, наверное, не будет никогда.

- Сейчас это уже ушло в историю, и роль государства в основном исполняют частные заказчики.

- По форме Ваши работы напоминают скульптурные композиции каких-то очень древних, архаичных культур. Вы действительно ими вдохновлялись?

- Да, можно и так сказать. Учась в МСХШ им. Сурикова, а позже в МВХПУ (бывшем Строгановском), я с большим интересом посещал занятия по истории искусств, и получилось так, что эти древние культуры - а их шесть: древний Египет, Вавилон, Индия, Китай, Южная Америка и Византия - особенно хорошо отложились в моём сознании.
И когда я стал делать круглую скульптуру, то решил попробовать связать прошлое с настоящим, древнюю культуру и искусство с искусством современным. Конкретно это проявилось, например, в использовании рельефа на скульптуре (что было развито в Древнем Египте, Вавилоне, Индии).
Рельеф в моих работах несёт определённый смысл: я считаю, что сама по себе скульптурная форма - это только часть чего-то, как будто ты чего-то не договариваешь, некая безмолвная форма.

- Я видела, Вы на своих скульптурах «цитируете» библейские тексты.

- Да, в последней коллекции «Люди» используются тексты из Ветхого и Нового Заветов. Я ведь принадлежу к христианской культуре, и мне хочется передать будущему поколению духовное наследие, которое нам было оставлено, в котором мы все пребываем.

- А еще у Ваших скульптур, даже у птиц, такие интересные «нимбы».

- Это радуга над головой.

- Радуга? Как Вы это придумали?

- Это всё после чтения Библии. Я написал такой текст: «Радуга небесная исходила от головы его. И было как бы сияние полукругом вокруг головы его. И ещё было на огненном полукруге три горящие звезды: розовая звезда была в центре, зелёная звезда была слева, а голубая справа» и воплотил его в скульптуре... Образы сами приходят. Вообще у меня довольно много работ на библейские сюжеты: «Моисей и 10 заповедей», «Иаков борется с ангелом»,«Иона и кит», «Благовещение»... Апокалипсис произвёл на меня очень сильное впечатление, образы многих моих ангелов оттуда. Еще были ветхозаветные пророки: Иов, Захария, Исайя, ветхозаветные женщины... И даже серия «Священные животные».

- Что для Вас главное в скульптуре?

- Силуэт и цельность. Чисто психологически представьте: вы идёте по городу и видите какую-то скульптуру. Что вы сразу определяете? Её контур, нравится он вам или нет. И потом уже подходите близко к скульптуре, начинаете рассматривать. Здесь уже проявляются рельефы и прочее, но главное - это всё-таки силуэт. Кстати, именно силуэт и форма были мастерски отработаны, например, в древнем Египте. Наверное, это потому, что культ у них был очень развит, египтяне подчинялись иерархии - их искусство говорит само за себя. В современном искусстве мы часто видим хаос.

- Как форма в Вашей скульптуре связана с содержанием?

- Мне кажется, форма должна становиться символом. Передача информации в символе - это мне близко, понятно. Поэтому в искусстве я стараюсь силуэт максимально подчинить какому-то символу, сделать его концентрированным, более «сильным». Но в то же время я придаю большое значение цвету. И цвет такую стилизованную форму оживляет.

- А Вы верующим человеком были с детства?

- Я очень редко бывал в храме. В советские времена это было и небезопасно, и малодоступно. То, чем я занимаюсь, - это светское искусство, здесь допускается большая свобода образов и интерпретаций. Конечно, многое зависит от внутреннего духовного состояния и развития человека. Считаю, что любой художник и скульптор за каждую свою работу несёт ответственность.

- К вопросу об ответственности: многие люди искусства занимаются благотворительностью....

- Да, я участвую в разных благотворительных аукционах. Конечно, современное искусство - это авторские работы, ты их делаешь для себя, они твои. Но когда я стал ходить в храм, после 2000-го года, мне пришла мысль, что всё же делать нужно не только для себя, а стараться помочь кому-то другому. И так сложилось, что по Божьей милости я вышел на людей, которые меня пригласили участвовать в благотворительных аукционах.
Американская благотворительная организация «Операция улыбка», которая начала работать в России с 1992г., задумала и осуществила такой проект. В чём заключалась идея? Корабль плыл по Волге и останавливался в разных волжских городах. На этом корабле были врачи-хирурги, их пригласили из разных стран. Они делали операции детям, страдающим заячьей губой. Американцы устраивали аукционы, на которые приглашали русских художников и скульпторов. Делали каталог, выставку, устраивали приём, ужин, потом показывали фильм об этих детях, о том, как им делали операции. Потом происходил сам аукцион. Все средства, которые были собраны, шли в помощь детям, на оплату операции.
Каждая операция стоит 800 долларов. Я видел фильм об этих детях. Когда видишь, что таким простым способом можно исправить дефект, радуешься, что им можно помочь, ведь они же действительно несчастны. Всего за 800 долларов делается операция, и вдруг ребёнок обретает нормальный человеческий облик. По-моему, это удивительно: то, что я делаю, создаю, может таким образом принести радость и пользу кому-то ещё. Это всё началось с 2001-го года.
И сейчас есть второй проект. Одна американка приехала в детский дом в Москве, где живут дети с синдромом Дауна, ужаснулась и решила для них что-нибудь сделать. Был основан фонд «Димас Дрим». Опять же стали проводить аукционы, на которые пригласили русских художников. На вырученные средства был куплен участок земли в Подмосковье, где построены 6 домиков, в которых эти дети будут жить под присмотром персонала, врачей, в том числе и когда вырастут. Потому что сейчас ситуация такова: в Москве эти дети до 14 лет находятся под патронажем Московского правительства, а потом они «выгоняются на волю», и судьбы их часто трагичны.

Мария Хорькова
Фото: Алексей Данилов

1 июля 2009 "Татьянин день" www.taday.ru